Читать книгу "Летящие к Солнцу. Книга 1. Вопрос веры - Василий Криптонов"

Когда, наконец, с той стороны к решетке подошли, Джеронимо требовал священника и внеочередной пленум, угрожая революцией.

Явились трое. Двое вооруженных громил, а третий — старый знакомый, который снимал наручники. Он приволок поднос с тремя чашками.

— Отвали-ка от решетки, малой, — сказал он Джеронимо.

— Иначе что? — встрепенулся тот.

— Иначе расстреляют.

— Весомо…

Джеронимо сел рядом со мной, я, покряхтывая, тоже занял сидячее положение. При взгляде на поднос, который солдат поставил на пол, чтобы отворить решетку, я почувствовал в желудке щемящую пустоту. Пицца уже переварилась, если вообще не была убедительной иллюзией.

Вероника повернулась к прекрасному миру. Солдат, проталкивая ногой в камеру поднос, улыбнулся ей и помахал.

— Я запомнил твои слова, и моя жизнь изменилась!

— Поздравляю, — сказала Вероника. — Сколько нас здесь продержат?

Солдат запер решетку, убрал ключ в карман и пожал плечами.

— Старейшины решают. А я — хэзэ ваще.

— Христофор Зигфрид Ваще! — провозгласил Джеронимо, приоткрыв одну из мисок. — Что это такое?

— Тушеные грибы.

— Я так понимаю, мы должны это есть?

— А чего?

— Ты сам это пробовал? Ты больной? У вас что, синтезатор сломался?

— Нет синтезатора. Есть грибы. Вкусные и полезные грибы.

Джеронимо, видно, разочаровавшись и не веря более ни глазам, ни ушам, встал на четвереньки и затеял нюхать грибы. Вероника подошла к решетке.

— Мой брат лишился своих лекарств. Если вовремя не сделать ему укол, последствия могут быть плачевными. Есть у вас карфентанил? Или хотя бы промедол?

— Галоперидол есть, — ответил солдат. — Но он строго по учету, для личного состава. Спрошу командира.

— Спасибо, — кивнула Вероника.

Джеронимо поднял голову.

— Просто грибы — и все? Без картошки? Без лука? Без специй?

— Там должен быть лавровый листик, — сказал солдат, явно собираясь уходить.

— Постой! — Джеронимо властным жестом остановил его. — То, что ты принес… Скажи, ты смотрел «Зеленого слоника»?

— Никак нет, мы смотрим только патриотические фильмы.

Джеронимо встал, подхватил миску с грибами.

— Сейчас я тебе покажу, что нужно делать с такими вещами.

Трое солдат, Вероника и я смотрели, как Джеронимо тщательно вытряхивает миску в унитаз и пинком опускает рычаг слива.

— Ну что? Это так сложно сделать самому? — вернулся он к решетке. — Обязательно дергать меня? У вас что, другой еды нет?

— Есть жареные грибы.

— Нет.

— Вареные грибы.

— Боже…

— Маринованные грибы…

— Замолчи, иначе меня вырвет! — завопил Джеронимо. — Кроме грибов — что?

— Чай, — подумав, сказал солдат.

— Aparatoso![17] Принеси хотя бы чай.

Солдат уже сделал шаг в сторону, но что-то его остановило, какая-то сложная мысль исказила лицо.

— Грибной чай, — уточнил он.

Джеронимо с ревом отбежал к нарам и забился в уголок. Солдаты ушли. Вероника взяла миску, перемешала содержимое и положила в рот кусочек. Пожевав несколько секунд, взглянула на меня и кивнула:

— Съедобно.

У меня от вида грибов, честно говоря, аппетит пропал совершенно, но я решил поесть из солидарности с Вероникой, потому что поведение Джеронимо становилось все более неприятным:

— Еще бы не съедобно! — проворчал он в стену. — Этой жиробасине лишь бы пожрать. Подыхать скоро, а она все налопаться не может.

Проигнорировав его, мы сели с мисками в дальнем углу камеры.

— Почему ты ему все это спускаешь? — негромко спросил я. Вероника в ответ пожала плечами.

— А что делать? Бить его?

— Нет. Зачем? Можно ведь одними словами заставить его пожалеть о сказанном. У тебя бы это лучше вышло, ведь ты его знаешь, но и я могу прищучить, если хочешь.

— Не хочу. — Она помолчала, пережевывая с отсутствующим видом гриб. — Но спасибо. На самом деле это что-то вроде игры. Он не бьет туда, где больно. Я не старая и не толстая, и прекрасно об этом знаю.

Я вспомнил ее слезы у бронетранспортера и решил ступить на опасную почву:

— Сегодня он, кажется, тебя зацепил какими-то карамельками.

Ложка Вероники замерла между миской и ртом, задрожала.

— Заметил? — шепнула она.

— Заметил ли я, как кто-то рядом испытывает сильную эмоцию? Это что, вопрос?

Она положила ложку и вытерла глаза рукавом комбинезона.

— Когда ему было четыре, отец согласился оставить его в живых, но только на положении арестанта. Джеронимо сидел у себя в комнате. Я носила ему еду. Все то же самое, что ела сама, что ели солдаты. Только один день в неделю меня заменяла одна… женщина. Она таскала ему конфеты. Я злилась, что она его балует, видела, как он ждет воскресенья. А когда настал мой день рождения, меня освободили от строевой… Вообще от всего. И позволили торт, конфеты. Солдаты со мной немного посидели, но им это было скучно. Я собрала конфеты и пошла к Джеронимо. Мне-то все равно, что есть, так приучили. И, знаешь… Когда я вошла, он побежал мне навстречу с большим пакетом. «С днем рождения, сестра! — крикнул, протягивая пакет. — Вот! Это тебе! Конфеты! Они знаешь, какие вкусные?!»

Вероника замолчала, глядя в стену. Я, не шевелясь и не дыша, ждал продолжения.

— Он не ел конфеты, которые приносила та женщина, — донесся до меня шепот. — Откладывал к моему дню рождения. Думал, что конфеты — это такая редкость, которая только раз в неделю бывает, а мне не достается вовсе. Я тогда впервые в жизни солгала. Пила с ним чай и изображала восторг. А свои конфеты подарить так и не решилась.

Моего эмоционального двойника рассказ поверг в ступор. Он и вообразить не мог, что двое детей, пьющих чай с конфетами, могут дать такую пищу.

— Если я дружески положу руку тебе на плечо, ты мне ее снова вывихнешь? — спросил я.

— Сломаю, — вздохнула Вероника.

— Тогда мой эмоциональный двойник делает это в ментальной плоскости.

Вероника усмехнулась.

— Моя внутренняя богиня благодарна. Прости, что назвала душевнобольным ребенком. Случайно вырвалось. Вообще-то я имела в виду Джеронимо, но тут же испугалась, что он обидится, и… вот.

— Да ладно, — махнул я ложкой. — Ты была права. Если в оскорблении нет кусочка правды, оно не работает.